Каждое свое воспоминание маленькая, тоненькая, очень интеллигентная наша собеседница подытоживала: все хорошо. Антонине Николаевне в декабре прошлого года исполнилось 95 лет. Первая запись в ее трудовой книжке, сделанная уже в г. Асино, начинается со справки о том, что к 1946 году Антонина Савловец уже имела 4 года и 9 месяцев стажа.

Хрупкая Тося во время войны рыла окопы, работала в инфекционной зоне и в качестве медика сопровождала эшелоны депортированных народов Карачаево-Черкесии.  В 1952 году она была принята киоскером в асиновскую аптеку, а 1962-1988 годы посвятила детскому здравоохранению. Антонина Николаевна – мать четверых сыновей и удивительная медицинская сестра, которую помнят все мамы детей, родившихся за четверть века ее работы в детских яслях и в детской поликлинике Асиновской районной больницы. Обрывочные рассказы пожилой женщины содержат драгоценные исторические и бытовые подробности. Их, отражающих фон целой эпохи, правда, трудно охарактеризовать утверждением «все хорошо». Но, наверное, именно оптимизм и доброта Антонины Николаевны стали фундаментом ее долголетия.

В окопах под пуховым одеялом

Дочь репрессированного священника, Тося была пятой и младшей в семье.

– Дядя был учителем, его забрали. Второй дядя – директором школы, его тоже забрали, – загибает пальцы в печальном перечислении Антонина Николаевна.

Девочку-сироту взяли на попечение жительницы монастыря. Тетя Ксения Ласкова, тетя Дуся Жиркова – имена добрых женщин остались в ее памяти. Они радовались своей «удивительной девочке, которая никогда ничего без спросу не возьмет». Так запоминается любовь…

К июню 1941 года Тося окончила первый курс фельдшерского отделения Кисловодского медицинского техникума. Сразу после объявления войны она с подружками отправилась в военкомат, но военком, посмотрев на пигалицу сверху вниз, грозно сказал: «На фронт? Знаю я ваш фронт! Женихов вам надо!». Увидев испуганные глаза девочек, чуть сбавил тон и велел идти учиться профессии, ставшей особенно нужной в военное время. «А когда будет надо, я сам вас призову!» Тем закончилась первая Тосина встреча с военкомом.

К 7 ноября 1941 года студентке с возницей прислали письмо. «Приезжай, Тосенька, мы тебе бурочки стеженые приготовили», – звали любимые тетушки. С тем же возницей девушка приехала в родной дом, окунулась в тепло полудетских чувств и не знала, что на том ее обучение в техникуме и закончилось. Утром ей принесли повестку с командой рыть окопы. Надела Тося новые бурочки, тетя положила в вещмешок продукты да пуховое одеяло, которым три шестнадцатилетние девчонки укрывались в тяжелые десять дней рытья будущих оборонительных рубежей. Завалив окопы камышами, они сдали работу бригадиру, который ушел проверять дальше, а им велел ждать. Приказ выполнялся до тех пор, пока не закончились продукты, а за девушками так никто и не приехал. Пришлось идти пешком, ночевать на соломе в сторожке под все тем же пуховым одеялом. Оно грело замерзшие холодные ноги. В ноябрьской холодной жиже промокали бурочки новые, стеженые….

Второй фронт

Пока Тося рыла окопы, техникум начал эвакуацию в Новосибирск. А у Антонины заболела сестра, и девушка, знавшая потери с раннего детства, никак не могла оставить родного человека. Пришлось ей второй раз показаться на глаза военкому, который, узнав ее, спросил: «Снова на фронт просишься?!». «Не могу ехать с техникумом, дайте направление в госпиталь!» – попросила Антонина. Военком отправил ее на второй фронт – место, которое коротко звалось «эпидемия». Зимой сыпной тиф, летом брюшной тиф – таков был график поступлений пациентов в обычное время. В военные дни работать было некому. Фронт подступал. Медики посильнее работали в госпиталях. Рабочий коллектив «эпидемии» состоял из двух сотрудников: ленинградской девочки, закончившей два курса мединститута, и пожилого врача с палочкой, который очень обрадовался укреплению их эпидемиологического фронта в лице фельдшера с одним курсом за плечами.

– Нас так хорошо учили в техникуме, что я все знала про сыпной тиф, – гордится Антонина Николаевна.

А для обучения дезинфекционным премудростям из Кисловодска прислали специалиста, давшего знания, как пользоваться дезкамерой и дезапультом и какой процент мыла в растворе. Все это, спустя более семидесяти лет, Антонина Николаевна помнит до сих пор.

Работали сотрудники «эпидемии» на совесть. Разбив по десяткам дворов три колхоза, они проводили санитарно-просветительскую работу.

– Придешь в дом, а там бочка с водой стоит и рядом черви ползают, объясняешь, что так нельзя, – делится воспоминаниями Антонина Николаевна.

 Выявленных больных вывозили на свой перевалочный пункт.

– Дезкамера, баня, потом отправляем пациента в больницу, – таков был алгоритм ежедневного труда.

Когда работу «эпидемии» проверила московская комиссия, Антонина получила в качестве премии 250 рублей. Инфекционное отделение находилось в двадцати километрах от дома, и каждый день Антонина ходила туда-обратно пешком. А немцы в «эпидемию» не совались. Они просто хотели ее сжечь.

Страшные эшелоны

Однажды девушка пришла, как обычно, на работу, но ее ждала повестка из парткома явиться к 14 часам, имея при себе продукты на пять дней и теплые вещи. «Какие же я продукты возьму? Кукурузу только!» Всего и богатства-то было – перешитое из маминого красивое бархатное пальто. Вышла Тося на дорогу с портфелем, в нем сыр, который дала сердобольная соседка, и две смены белья. Поняла, что к назначенному времени не успеть, но на счастье мимо на линейке ехали все начальники. Они ее и довезли.

– Секретарь обкома партии говорит: «Медик, иди в здрав­отдел!» Дали мне 2000 рублей подъемных и отправили на вокзал.

На этом мы прервем повествование ветерана и обратимся к сухой исторической справке:

«По данным НКВД СССР 62 842 карачаевца на основании указа Президиума Верховного Совета СССР № 115-13 от 12 октября 1943 года и постановления СНК СССР № 1118-342сс от 14 октября 1943 года должны были быть переселены в Казахскую и Киргизскую ССР. Депортация была осуществлена 2-5 ноября 1943 года. Для силового обеспечения депортации населения были задействованы войсковые соединения численностью в 53 327 человек. Всего было отправлено 34 эшелона, в каждом по 2000-2100 человек, вагонов в каждом эшелоне было около 58, последние три состава вышли 5 ноября и 19 ноября были ещё в пути».

– Люди окружили меня, плачут, но что делать, поехали мы, – вздыхает Антонина Николаевна. – В бумажке конечным пунктом был обозначен Казахстан, а на самом деле везли в Киргизию. Ехали очень долго, по два часа стояли на путях, потом снова ехали.

Проезжали Сталинград. Ужас и камни, камни и ужас…

Медики ходили с военными по вагонам и проверяли, нет ли вновь заболевших, для которых был выделен отдельный вагон.

Надо сказать, что к медицинским работникам тоже были прикреплены свои военные соглядатаи. И женщина, сопровождавшая маленькую девушку в нелепом для ситуации красивом бархатном синем пальто, украла у нее подъемные деньги. Жаловаться на военную? Не было смысла – кто поверит! В Киргизии депортированных людей уже ждали подводы, забирали семьями и развозили. А Тося без денег должна была выбираться одна. Она пристраивалась к людям, и наконец на нее было выписано требование. Но в г. Пролетарске Ростовской области ее высадили из поезда. Другой военный, которому она отдала билет, нашел красавицу в Москве и взял ее на Тосино место. Антонина со всем медицинским скарбом и казенным одеялом осталась на перроне. К ней в тот момент тоже пристроилась какая-то незнакомая девочка, попавшая в такую же беду. Тося продала одеяло и купила им два билета. Осталось денег на две лепешки. Все закончилось хорошо...

Когда наступил мир

В Томскую область Антонина Николаевна попала благодаря своей удивительной красоте. Вокруг нее на боевом скакуне гарцевал будущий муж. Николай Павлович Савловец был командиром роты, защищал Москву, освобождал Северный Кавказ. И вновь страница, которую не вычеркнуть без боли. Николай Савловец попал в плен, получив ранение под лопатку. Из-за того, что был в плену, его лишили звания. Амнистировали после войны. «Как хорошо!» – говорила жена Антонина.

И был Николай Павлович коренным асиновцем. В Асино жили его родители, в Асино родились их с Тосей дети. Первым местом работы Антонины Николаевны была аптека. А в 1962 году Савловец стала старшей медсестрой детских яслей. Это была очень ответственная медицинская служба, ведь в то время женщины выходили на работу через два месяца после родов. Тогда в яслях было выявлено семнадцать случаев дизентерии!

– Я пришла и увидела, что на веревке сушатся детские штанишки, они были не выстираны, а просто замыты! Я снимаю их и несу в прачечную, настойчиво прошу стирать полностью, а родителям написала записку приводить детей со сменной одеждой.

Как-то, проверяя детские горшки, медсестра выявила два случая гепатита. Говорит, случайно. На самом деле благодаря методичному выполнению своих обязанностей медработника.

После яслей Антонина Савловец вплоть до 1988 года работала медсестрой на участке. Она перечисляет своих коллег: медицинскую сестру Софью Михайловну Демешеву, заведующую детской поликлиникой Надежду Васильевну Колтыкову, врача Елизавету Антоновну Мельникову – специалистов, чьи имена вошли в историю Асиновской районной больницы и всего города. Люди здесь помнят о своих медицинских работниках.

– Антонина Николаевна была отличной медсестрой, очень доброй и внимательной к детям и к нам, мамам, – делится член президиума районного Совета ветеранов, член Совета старейшин Валентина Филипповна Гринева. – На патронаже новорожденных всегда просила не переводить деток на искусственное вскармливание, рассказывала о своем опыте, ведь Антонина Николаевна сама родила и кормила четырех сыновей.

Антонина Николаевна даже принимала роды: двух девочек и троих мальчиков. А как-то выявила случай скарлатины, правильно поставила диагноз и выписала новый по тем временам тетрациклин. Реакцию Манту тоже осваивали тогда впервые. Антонина Савловец делала прививки детям двух самых больших в Асино школ. У нее, как у всех медицинских работников, много памятных случаев. И все рассказы о них со словами: слава богу, все хорошо! Такие правильные слова девиза долгой жизни – в преддверие очередной годовщины «праздника со слезами на глазах»…